Прошлой ночью в Хочкиссе была гроза. Первая гроза за все время, что мы здесь живем, и вообще почти первый дождь. Всю зиму стояла сушь.

Проснувшись посреди ночи от сильного раската грома, я тут же уснула, успев поймать ощущение, как же это классно, — сильная гроза и я под уютным одеялом.

А утром вроде бы без всякой связи вспомнилась дорога в Душанбе. Это было начало 90-х, Таджикистан находился в состоянии гражданской войны, я уже год как жила в Хабаровске, и “Известия”, тогда самая популярная российская газета, отправили меня, журналиста краевого издания, в командировку в горячую точку (что само по себе было фантастикой, а они предлагали дважды).

Аэропорт в Душанбе уже не помню по какой причине не работал (он тогда часто не работал из-за обстрелов), нас посадили в Ленинабаде, и это грозило застреванием на несколько дней.

Мне это совсем не улыбалось, ведь я же была почти военным корреспондентом. И когда попутчики предложили сброситься на такси, я ни минуты не сомневалась. Три небритых мужика и я, хрупкая женщина ростом метр пятьдесят))).

Кто знает таджикские горные дороги того времени, тот может представить, то такое — гнать на полной скорости, когда в любой момент из-за поворота навстречу может выскочить такой же оглашенный, а разъехаться почти негде. Такую дорогу мне пришлось испытать на Гавайях много лет спустя (и Гавайи тогда находились за пределами картины мира), когда колесо буквально нависало над бездной, да и то потому, что мы сунулись туда, куда соваться настоятельно не рекомендовали. И еще в Новой Зеландии, но там сама дорога была асфальт с ограждениями.

На одном из таких поворотов мы едва не влетели в пропасть, но самым непостижимым образом все обошлось.

Боже ж ты мой, мы жили в такие времена, когда не было ни компьютеров, ни смартфонов, ни программ, переводящих голос в текст, а междугородние переговоры стоили баснословно дорого. Каждый день в определенное время меня вызывала стенографистка “Известий”, и я надиктовывала длинные простыни, некоторые из которых появлялись на первых полосах газеты.

И потом память побежала еще дальше, когда я, журналист главной тогда русскоязычной газеты “Коммунист Таджикистана” (я в семьей прожила там 4 года) отправилась в столицу Горного Бадахшана Хорог, куда наши корреспонденты ездить почему-то не любили. Там тоже можно было застрять надолго. Путь шел через Памир, и было два варианта: грузовик на дороге, где неверное движение — и ты покойник, или маленький самолетик раз в неделю, а если гроза или снег, то сидеть — не пересидеть.

Я выбрала первое))). И ни разу не пожалела. Конечно же, пока я собирала материал, на перевалах выпал снег, и единственная возможность выбраться была в объезд через Мургаб — Коканд — Ленинабад.

Представьте себе огромную каменную пустыню, ровную, как стол. Глазу зацепиться не за что… Космические боевики имитируют ее лишь слегка. По этой пустыне бродят стада яков, которые умудряются как-то находить пропитание. И здесь живут люди, которым вполне комфортно. Это Мургабское плато.

Здесь я впервые попробовала шир-чой: зеленый чай + молоко яка + жир + соль. Для меня, пусть простят меня любители этого напитка, гадость была неимоверная, но обижать хозяев не хотелось, поэтому я выпила большую пиалу, но от добавки отказалась. Надо сказать, что на самом деле в такой жизни это буквальное спасение: есть не хотелось целый день и было тепло, несмотря на совершенно дикий ветер.

В Коканде у меня стянули кошелек. Я ржала, представив себе глубокое разочарование воришек. Кроме командировочных квитанций, там ничего не было, а квитанции редакционная бухгалтерия мне как-то простила, заставив только написать объяснительную.

И еще пришлось ночевать в какой-то сомнительной гостинице, в номере на 10 коек, где соседки, не очень скрываясь, приводили мужиков и приходилось слушать скрипы за невозможностью уснуть… Даже не помню, почему я там оказалась. Кажется, попутчики рекомендовали.

Наш тогдашний собкорр по Ленинабаду Хулькар Юсупов сказал, что я была первым журналистом за всю историю газеты, проехавшим все кольцо Памирской трассы.
Ох, и теперь посыпались воспоминания о моих жизненных и журналистских дорогах одно другого интереснее… Но это как-нибудь потом.

Какое отношение это имеет к ночной грозе? Не знаю. Наверное, некое ощущение авантюризма.

А сейчас за окном яркое солнышко, розовый куст с уже распустившимися листьями сбрасывает переливающиеся капли воды, а муж зовет завтракать (по воскресеньям готовит он). Жизнь удалась))).